Московский театр русской драмы «Камерная сцена», что расположился неподалеку от метро «Таганская-кольцевая», сегодня хорошо знаком не только жителям столицы, но и многим ее гостям. И это не случайно. Камерный, то есть предназначенный для узкого круга, создающий особую атмосферу, рассчитанную на тесное взаимодействие актеров и зрителей, этот театр стал поистине патриотическим родником нравственного искусства нашей России. И, конечно же, огромная заслуга в этом Михаила Григорьевича Щепенко, главного художественного руководителя, заслуженного деятеля искусств, и Тамары Сергеевны Басниной, директора, заслуженной артистки России. Это именно они воплощают в жизнь мысль Льва Толстого о назначении искусства: «переводить из области ума в область чувств идею «возлюби ближнего, как самого себя».

– Русская драма для нас – эталон высшего уровня драматургии. Я считаю, что нет в мире литературы более глубокой, чем русская, – утверждает М. Щепенко. – С другой стороны, не только актеры, а и зрители, весь народ участвует в русской драме.

В спектакле «Женитьба?» Н.В. Гоголя с первых слов Подколесина, великолепно сыгранного Аркадием Авериным, оживление зрителя переходит в смех, пьеса и далее идет под общий хохот. Органично воспринятая и переданная зрителю, безупречная игра актеров, мимика, каждое движение, сопровождаемое характерными музыкальными звуками, вызывают неудержимое веселье. Да, люди пришли посмотреть комедию, отдохнуть, посмеяться, а в финале, в один момент, все обрывается трагизмом. Он в выдержках из книги Николая Васильевича «Выбранные места из переписки с друзьями». Их произносит – «рыцарь печального образа» Михаил Щепенко. И слезы зрителей текут уже не от смеха.

Обостренно чувствующий несовершенство любимой России христианин и гражданин Гоголь отрекся в «Выбранных местах...» от своих произведений, считал, что они якобы принесли больше вреда, нежели пользы. Но слова друга Подколесина Кочкарева (арт. А. Уманец) о браке, что это «дело христианское, необходимое даже для Отечества», звучат искренним убеждением. Да, брак! А не женитьба.

Ведь, надевая на головы жениха и невесты венцы, священник символизирует ими самоотверженность, даже мученичество каждого из брачующихся ради другого. Но кто из героев пьесы хотя бы отдаленно походит на самоотрекающегося мученика? Увы, никто. И окружающая действительность повсюду такова. В «Совершенно невероятном происшествии», как гласит подзаголовок пьесы «Женитьба?» (с вопросительным знаком), это невозможно. В пьесе нет ни любви, ни проблеска здравого смысла. Женитьба? Пожалуйста. Но к браку – в высоком смысле – никто из героев не готов. И Подколесин совершает героический прыжок из окна в пустоту. В бездействие. На свой диван. Автор спрашивает в начале и конце спектакля: «Как полюбить людей?» И отвечает: «Сначала полюбите Россию. В служении ей, полюбите и ближних своих. Через любовь к ним – Бога. В этом и состоит особый путь русского человека – идти к собственному спасению через любовь к Родине».

Высокая патриотическая позиция христианина и гражданина Гоголя актуальна всегда, а в нынешние дни – особенно. Прочтя так высочайшего писателя, Щепенко нашел точный режиссерский ход и передал его через единомышленников-актеров зрителям. Честно говоря, смотреть «Женитьбу» в других театрах не тянет.

Щепенко – лауреат премии Москвы 1998 года за спектакль «Царь Федор Иоаннович» А.К. Толстого, где исполняет заглавную роль.

– Пьеса гениальна, – говорит он. – Это – вечная литература и невероятно современная. В ней осязаемо дан Исход... Карамзин трактует личность царя как безвольную, слабую, даже слабоумную. Как человека душевнобольного, не способного к выполнению высокой царской миссии. Однако Толстой, не скрывая слабости Федора, создал образ святого на троне. Недаром его канонизировала церковь. Его царствование было благоденствием для Руси. Сам он сочинял духовную музыку, сопоставимую по сложности с музыкой Баха. Он пророчески предсказал паническое бегство татар из-под Москвы и один сохранял спокойствие.

Карамзин был, конечно, верующим человеком, но ориентировался на Запад. В мнении о царе опирался на документы европейских современников, враждебных Руси.

– Я сделал для себя открытие, – продолжает Щепенко, – что безрелигиозного искусства нет. Как нет и безрелигиозных людей. Конфликт лжи и правды, между кумирами и истинным Богом с наибольшей остротой проявляется в душе художника. Он не может не ощущать некий запредельный источник творчества. Мы создали театр русской драмы, в наибольшей степени способствующий созвучию творчества и воли Бога. Субъектом театрального творчества является коллектив единомышленников.
Вместе с Басниной Щепенко исповедует психологию общего дела. Живой театр возможен как «театр-семья», «театр-община». Если в нем пребывает светлый дух, он обязательно проявится в спектакле и наполнит зрителя. Пафос общего дела становится личным пафосом. Реальная жизнь, бытие важнее искусства, ибо искусство есть продукт бытия. Так считает Щепенко, и когда художник вступает в конфликт с обществом, то претензии надо предъявлять не к обществу, а в первую очередь к себе. Зло таится прежде всего в нас.

– Мы предъявляем нравственные нормы к нашему коллективу, малому обществу, утверждаем их в нем, а потом уже на сцене... Мало сказать, что мы православные. Если мы высказываемся сценически плохо, мы объективно работаем против идеи, созвучной заповедям Божиим. На религиозные темы высказываться плохо нельзя. Но священный текст не равен художественному, а значит, ему надо найти эстетический и сценический эквивалент.

Очень хорошо, что «Камерная сцена» обратилась и к детям, у которых искренние устремления. Но часто и у руководителей, и детей есть симптомы болезней профессионального театра. Самое драгоценное, что делает человека художником, сводится к самопоказыванию и самопоклонению.
– Сделав это печальное открытие, – говорит Щепенко, – мы не отказались от борьбы за именно русский театр, развивающий убеждения Гоголя и Островского, задачи Станиславского.

В детской студии на базе «Камерной сцены» 20 ребятишек овладевают театральным искусством. Создана лаборатория для руководителей детских коллективов страны.

В пьесе актрисы театра Юлии Авериной «Ночь, когда открываются тайны» о положении в детских больницах 12-летняя актриса Тоня Королева исключительно точно выражает душу девочки Глаши. Когда помочь ребенку может только лекарство – дорогое, импортное, недосягаемое для бедного человека, мальчик Саша, сын «новых русских» (15-летний Дима Щепенко), жертвуя жизнью «за други своя», отдает лекарство нуждающейся в нем девочкве, а сам приходит к критическому состоянию, девочка спасена. К Саше же приглашают на предсмертную исповедь священника. Мальчик исповедуется и... спасается. Зрители верят в чудо.

– Театр по Гоголю, – подчеркивает Щепенко, – это кафедра, с которой можно многое сказать миру добра. Да, это и лицедейство, пронизывающее весь мир, и оружие, очень сильное. Им можно сражаться за противоположные цели. Станиславский говорил о театре, как о плодородной почве, на которой хорошо растут и добрые растения, и сорняки. Но оружие само по себе не есть зло или добро. Меч может подниматься и на корыстное убийство, и на защиту Отечества. Можно называться «храмом», а быть блудилищем. Театр может делать святое дело, полезное для просвещения народа.

Именно таким святым, общественно полезным делом занимается московский театр русской драмы «Камерная сцена», помогая открываться человеческим душам навстречу добру и любви. На том и стоит.

Владимир ВИНОГРАДОВ