Причиной колоссальной значимости Чехова в русской и мировой культуре, безусловно, является тот факт, что он, как никто остро выявил основную проблему нашего времени – трагедию безрелигиозного сознания. Можно сказать, изменился тип человека. «Человек разумный» превратился в «человека заблудившегося». С потерей Бога потеряны критерии абсолютного, истина сделалась относительной, т.е. мир погрузился в ложь…

«Боже, пусто и страшно становится в Твоем мире», – говорит Гоголь. Достоевский совершает открытие: «Если Бога нет, то все дозволено». А Чехов… констатирует бессилие добра в душе среднего человека в связи с патологическим отсутствием истинной цели жизни и подменой ее мнимыми, эгоистичными, пошлыми целями. Такая подмена не может проходить безнаказанно. Жизнь оказывается бессодержательной, пустой, тусклой, тоскливой, лишенной всякого смысла…

Идея свободы человеческой личности (свободы от Бога), ставшая безусловной основой бытия европейского человечества, породила целые поколения бунтарей-одиночек. Все они незаурядны (Чайд Гарольд, Вертер, лермонтовский Демон и т.д.) и несчастны. Чеховские герои заурядны и несчастны. И это страшнее. Если романтические герои порождены неким опьянением, то чеховские – трезвостью. Если Байрон и его многочисленные последователи толкали своих героев в адскую бездну, то Чехов мучительно хочет поднять героев из бездны. И не может. Птица машет крыльями и не знает, куда лететь. Сестры рвутся в Москву, т.е. явно в ложный исход. А Вертер превратился в ничтожного и злого Соленого…

Для Московского театра русской драмы «Камерная сцена» интерес к творчеству А.П. Чехова есть явление непреходящее. В течение более чем 20 лет на основе его прозы и драматургии поставлено шесть спектаклей. Наиболее значимые постановки – «Огни» (по рассказам «От нечего делать», «Встреча», «Хористка», «Казак», «Огни») и недавняя премьера «Вот вы спрашиваете, как мы поживаем…» (по десяти ранним рассказам писателя).

Импульс к этим спектаклям качественно разный.

Когда мы поставили спектакль «Огни», по инициативе ведущих чеховедов на базе нашего театра была проведена конференция «Чехов и религия». Известны разные высказывания писателя по поводу веры, в том числе и явно атеистические. Однако, дело не в высказываниях.

Безусловно, апостасийность (отпадение от Бога) человечества не могла не задеть чуткую душу Чехова. Апостасийность есть не только богооставленность, но и потеря нравственных ориентиров: нет Бога, значит, нет и Его заповедей. Думается, потребность обрести эти заповеди, превратить их из относительных в абсолютные и составляет пафос творчества писателя. Есть и еще один существенный аспект. Сознание истинного художника не может не иметь в себе соборного сознания Отечества, народа. И Чехов глубоко и тонко знал и чувствовал русский народ. Он не мог не знать сердцем его правды. А правда русского народа – в христианстве, в Православии. И вот, эта великая тоска по духу, утраченному интеллигенцией, тоска вырванного из земли дерева по своим корням есть, на наш взгляд, невысказанный словом, но мощно звучащий, как я уже сказал, пафос всего чеховского творчества.

Собственно, наш спектакль «Огни» о покаянии. Ведь покаяние не равнозначно раскаянию. По-гречески покаяние – метанойя, т.е. изменение, перемена, преображение сознания и личности. Герой «Огней» переживает это состояние. Он меняется. И Чехов дает к этому основания. Это покаяние не церковное, до него еще далеко. Но оно – есть! В нем путь к Богу. К обретению себя. К превращению блудного сына в сына Отца своего.

Чехова часто уподобляют хирургу со скальпелем, жесткому, безжалостному врачу, который вскрывает нечистоты человеческого нутра. Думается, этот взгляд не точен. Да, Чехов безусловно правдив, правдив почти беспощадно. Но в основе его отношения к людям, к миру не озлобленность, а любовь. Истина и Любовь – синонимы Божества. Любовь к Богу и ближнему – наибольшие заповеди Христа. Уверен, что автор, не имеющий этой любви, никогда не смог бы написать «Ваньку Жукова», «Каштанку» и… все, что написал Чехов. Вот почему Чехов, плоть от плоти русской христианской культуры, не может, не должен называться безрелигиозным писателем.

Наш последний спектакль по Чехову «Вот вы спрашиваете, как мы поживаем…» порожден, я думаю, идеей писателя, уже цитируемой выше, – «о бессилии добра в душе среднего человека». Эта идея необыкновенно современная и не имеет своего разрешения без преодоления богооставленности. Однако пафос спектакля возникает далеко не только из рациональной идеи, даже вовсе не из нее. Нам неудержимо захотелось смеяться вместе с Чеховым над пошлостью, ничтожеством и пустотой жизни. Но известен закон: «Чему посмеешься, тому послужишь». Мы служим, но не пошлости, разумеется, а носителям этой пошлости. Мы любим их, и… прощаем их. Это тоже существенное и великое качество писателя: на основе отрицания и осуждения не может возникнуть исход. Исход там, где утверждение и любовь.

М.Г. Щепенко