ЛАУРЕАТ ПРЕМИИ МОСКВЫ

Рождественские чтения 2009
Доклад Михаила Щепенко - руководителя секции

«Семья. Творческий коллектив. Земное отечество. Небесное отечество.»

…Старый Бульба мало-помалу горячился, горячился, наконец рассердился совсем, встал из-за стола, и, приосанившись, топнул ногою. – Завтра же едем! Зачем откладывать! Какого врага мы можем здесь высидеть? На что нам эта хата? К чему нам всё это? На что эти горшки? – Сказавши это, он начал колотить и швырять горшки и фляжки.
Н.В. Гоголь. Тарас Бульба.

С болезненной проблемой, о которой пойдёт речь, я столкнулся, будучи руководителем театра. Однако вскоре я понял, что проблема эта не только и не столько узкотеатральная, сколько, на мой взгляд, общенациональная, что и заставляет меня поделиться своими размышлениями.


-I-

Понятия, вынесенные в заголовок, имеют одно общее качество: они представляют собой разные уровни, разные степени соединения и единения мыслящих живых существ. Это общности личностей и, собственно, состояние и принципы личности определяют степень консолидации или разъединённости этих общностей.

Возьмём два крайних состояния: полной разобщённости и полного согласия. На практике они возможны как крайние, критические ситуации. Однако они существуют. Обязательным атрибутом разобщённости является эгоизм, который, желая блага только себе, неизбежно оказывается в состоянии перманентного одиночества и опустошённости. От них надо бежать. Куда? В удовольствия. Но, как высказывался маркиз де Сад, погоня за удовольствием ведёт к преступлению. В основании полного согласия лежит принцип любви: к жене и мужу, детям, соратникам, соотечественникам, к родине, к Богу – вплоть до способности «положить душу за други своя».


-II-

Странная история! Православный писатель, так проникновенно воспевший супружескую чистоту и верность в «Старосветских помещиках», вдруг оказывается едва ли не отрицателем православной семьи в своём великом и монументальном «Тарасе Бульбе». Действительно странно! Человек, который положил жизнь (и не только свою, но и сыновей) за веру православную, разрушает семейный очаг, оставляет жену и мать своих детей на произвол судьбы и уводит этих детей на неизбежную гибель. Как же так? Мы говорим сегодня, что без возрождения православной семьи невозможно возрождение Отечества, а тут происходит обратное: уничтожение семьи во имя спасения Отечества.

Вся гоголевская повесть имеет, помимо прочих, один конфликт, пронизывающий всё произведение. На одной стороне – стремление спасти Отечество и веру, и в связи с этим отрицание семьи. На другой стороне – стремление к брачному союзу, к счастью в семье. Заметим, в повести нет речи об удовлетворении грубой похоти, что так свойственно воинам всех времён и народов. В.А. Воропаев выдвигает остроумную идею о том, что Запорожская Сечь была монашеским орденом. И гибель запорожцев связана с нарушением поста (употреблением горелки). Да, женщина изгнана не только из Запорожской Сечи, но и со страниц повести. А когда возникает, то мы не можем не ощущать разрушительной силы (по отношению к гражданскому подвигу запорожцев) эмоций, влекущих мужчину к женщине. В корне предательства Андрия лежит прекрасное (по человеческим меркам), упоительное чувство к женщине. Это страсть, но страсть, в которой нет грязи. Это, можно сказать, истинная любовь, когда человек готов жизнь отдать за ближнего своего. И Андрий отдаёт жизнь! Только ближний (вернее, ближняя) оказался в единственном числе, затмил собой все иные ценности, стал единственным кумиром. И когда мы слышим жуткие слова Бульбы: «Я тебя породил, я тебя и убью», мы испытываем не только ужас, но и восхищение, и преклонение перед страшным подвигом отца-палача…

Прерву пока эти рассуждения с тем, чтобы вернуться к ним позже.


-III-

Согласно институционализму и другим социальным теориям западная система ценностей (матрица X) имеет в качестве одного из ведущих принципов принцип эгоизма. Система ценностей России основывается на соборности (матрица Y). Если мы внедряем в систему чужеродные ценностные принципы, система перестаёт работать, она разрушается.

С. Хантингтон утверждает, что отказ от таких принципов ведёт цивилизацию к распаду и ассимиляции, то есть к гибели.

В XVIII веке появилась поэма Мильтона «Потерянный рай». Содержание её состоит в том, что улей (о нём идёт речь в поэме) не может функционировать, если принципом его существования является добродетель. Происходит распад социальной системы. Когда же основой жизнедеятельности улья стал порок, положение в корне изменилось. Резюме поэмы:

Везде во всём порок царил,
А улей этот раем был.

Точно так же отцы конституции США, дети того же XVIII века, века «Просвещения», положили в основу конституции идею: «Не добродетель побеждает порок, а другой порок».

Эта социодарвинистская система определила внешнее благополучие западного мира, основанного на демократии, конкуренции и эгоизме. Надолго ли?


-IV-

Эти же принципы с перестроечных времён достаточно безуспешно переносятся на русскую почву, порождая уродливые формы предпринимательского криминала и криминального предпринимательства и прочие социальные беды, часть которых всем хорошо известна, а другая часть, как подводный риф, грозит необратимыми последствиями. Но самый печальный факт – насаждение того нравственного (точнее, безнравственного) принципа, который никогда не приживётся в России, но погубить русский народ может.

Ф.И. Тютчев написал пророческие слова:

Из переполненной Господним гневом чаши
Кровь льётся через край, и запад тонет в ней.
Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши.
Славянский мир! Сомкнись тесней.

«Единство, – возвестил оракул наших дней, –
Быть может спаяно железом лишь и кровью».
А мы попробуем спаять его любовью.
А там увидим, что прочней.


-V-

Ассимиляция народа начинается с того, что в каждой душе возникает росток ценностей с чужого огорода. Несколько лет назад один известный актёр на банкете поднял тост: «Мы раньше пили за Родину, за коллектив, за народ. Теперь я предлагаю выпить за себя».

Ещё один показательный пример. На занятиях в педагогическом университете, где я преподаю, произошёл такой эпизод. Мы со студентами анализировали басню И.А. Крылова «Роща и огонь». В ней речь идёт о том, как огонь овладевает рощей, которая мёрзнет от зимней стужи. Он обещает её согреть, она доверяется ему, и огонь сжигает её. Я спросил, на чьей мы стороне, кому сочувствуем? Один из студентов сказал:

– Они правы оба.
– Почему?
– Каждый из них выживал, как умел.
– Но ведь огонь выживал за счёт гибели другого.
– Ну и что? У него не было другого способа выжить.
– Так что же, если тебе нужно выжить и нет другого пути, как выжить за счёт гибели другого человека, ты сделаешь это?
– Да.
– Подожди. А если это твой друг?
– Сделаю.
– Ну а если, например, ты идёшь с любимой девушкой, а навстречу группа насильников. Ты её спасти или попытаться защитить можешь только ценой своей жизни. Ты что же, защитишь или убежишь?
– Убегу.
– Почему?
– Потому что, во-первых, я всё равно её не сумею защитить, а, во-вторых, я поступлю эгоистично, если стану защищать.
– Почему?
– Если я погибну, я принесу несчастье своим родителям.

Я продолжал приводить другие аргументы, но студент твёрдо стоял на своих убеждениях. Но удивительнее всего было то, что другие студенты, далеко не во всём разделяя соображения этого юноши, не удивлялись и не возмущались, подобно мне, а воспринимали их как вполне привычные и даже нормальные.

Эта проблема проявляется и в театральном мире. Согласно К.С. Станиславскому и его последователям, автором спектакля является коллективный художник (или коллектив единомышленников). Теперь же на афишах всё чаще появляется строка: автор спектакля – режиссёр такой-то.

И это только штрих к портрету нынешнего театрального мира. Станиславский требовал от актёра быть гражданином, быть нравственным существом, настаивал на особом единстве, на особой атмосфере коллективного творческого труда. Сейчас эти требования воспринимаются как реликты. Продажность актёра сделалась нормой. Да и как иначе, если деньги – мера всех ценностей?


-VI-

Семья, как хорошо известно, является обязательной составляющей крепкого государства. Совершенно справедливо высказывание В.В. Путина «Крепкая семья – крепкая Россия». Надо понимать, что эти слава сказаны в исторический момент, когда институт семьи пребывает в руинах. Классики марксизма, будучи великими разрушителями, небезосновательно провозглсили в своём «Коммунистическом манифесте» грядущее исчезновение семьи и общность жён и мужей. Их программа, можно сказать, выполнена. Правда, этот факт ознаменовал не радостное торжество «сладкого слова – свободы», а мрачную трагедию миллионов людей, прежде всего, детей, а в них, как известно, будущее.

Но, очевидно, марксисты не одни. Они в стройном ряду гуманистов, провозгласивших человека высшей ценностью. Результат этого лозунга, в частности, тот, что каждый человек делается для себя высшей ценностью. И жить, в таком случае, стоит ради высшей ценности, то есть ради себя. То есть ради удовольствий. Другие, ближние только мешают. В том числе и дети. Зачем их рожать, воспитывать?

Думаю, что всё большее количество людей осознаёт, что демографический тупик впрямую связан с тупиком гуманизма.


-VII-

Как я уже говорил, меня побудил говорить на эту тему горький опыт. С юности я ощущал, как бы это выразиться, дефицит гражданственности в обществе. Конечно, этот факт можно трактовать как реакцию общественного сознания на лживость, пустоту и при этом всесилие коммунистической идеологии, как следствие очевидной невозможности что-либо изменить.

Однако слова Н.А. Некрасова

Довольно даже нам поэтов,
Но мало, мало нам граждан –

Актуальные в XIX веке и в социалистические времена, несравнимо в большей степени актуальны сегодня. Процент молодых людей, имеющих асоциальное мышление и уходящих в виртуальную реальность в разных формах, очень высок. Конечно, этому тоже можно найти объяснение: влияние тоталитарных СМИ, целенаправленное формирование потребительской психологии, следствие либерализации, технократизации общества и так далее.

Однако очевидна другая сторона этого процесса. Он воспринимается как симптом уходящего общества. По Л.Н. Гумилёву – угасание пассионарности и возрастание субпассионарности.


-VIII-

Создавая театр, мы обращались к гражданственным импульсам будущих актёров. Мы всегда мыслили искусство не только как мир, творимый произволом художника-творца, но и как мир, почему-то необходимый всем людям, как форму коммуникации, у которой есть вопрос: ради чего, ради какой общезначимой идеи возникает процесс творчества? Только такая идея, сверхзадача может сплотить группу людей и сделать их единым творческим организмом. Здесь мы не изобретали велосипед, а мыслили в духе идей, многократно высказанных русскими режиссёрами. Общность возникала. Она возможна именно в молодёжной среде. Вспомним:

Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы.

Да, горения в молодости больше. К тому же далеко не у всех поломаны идеалы. Но есть и ещё один фактор: стремление из семьи, которая взрастила молодого человека, к семье, которую ему надлежит вскоре создать. Но пока новой семьи нет, образуется некий вакуум, молодой человек социально активен и, став участником театрального дела, обретает заменитель той будущей семьи, которую он ищет в социуме. Лишь для немногих театр становится делом жизни. Театральный коллектив, в котором обретены единство с ближними, творческий процесс, общение, самореализация – всё это наполняет душу восторгом, а жизнь – смыслом. Пожалуй, это состояние влюблённости, пред-пред-любви. Но дар любви дан далеко не всем. И, оказывается, для большинства театральное братство является всё-таки сублимированной формой стремления к семье. Появляется семья. Возникает конфликт: что главнее – семья или театр?


-IX-

Думаю, что этот феномен является фактором, определяющим срок жизни театра как организма: около 10 лет. Дальше этот театр, потеряв качество коллективного художника, превращается в суррогат, либо лидеру театра нужно мужественно крепиться и «всё потерять и всё начать сначала». Рай на земле – это иллюзия. Тем не менее именно к нему направлено созидание и новой семьи, и театрального братства.

Когда в истории нашего театра возникли первые эпизоды расставания с самыми близкими и яркими в творческом отношении людьми, я воспринимал это как предательство. Сейчас я уже попривык. И говорю себе: «А почему, собственно, люди должны быть тебе верны? Может быть, у них есть внутренняя необходимость быть верным кому-то или чему-то другому?» Расставание больно, но надо терпеть. Если же кто-то в жизни верен нашему делу (а такие есть!), я кланяюсь им до земли.


-X-

Когда ревнивая жена уводит мужа из коллектива, осуществляя принцип «мой и только мой», это понятно, хотя и печально. Обычно эгоизм жены или мужа, находящихся вне театра, эгоизм, который безусловно является главной причиной вражды к театру, прикрывается разного рода благовидными масками, но сути это не меняет.

Другое дело, когда от театра, ставящего себе целью утверждение христианских духовно-нравственных ценностей, откалывается актёр, опираясь на якобы очевидные православные постулаты.

«Ясно же, – говорит один актёр, – что семья это малая церковь, а, значит, она – главное в жизни человека». Ещё одно мнение: «Батюшка (имя рек) говорит, что выше семьи только Бог».

«А отечество? А народ?» – спрашиваю я. «Семья выше отечества и народа. Мне достаточно, чтобы около дома был православный храм, а где находится дом – мне это не важно». «Но вспомни великие слова Гоголя, – возражаю я, – «…не возлюбивши России, не возлюбить вам своих братьев, не возгореться любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам». «Я с Гоголем в этом не согласен, – таков ответ. – К тому же ни гражданство, ни национальность Церковью не освящаяются…»

Не буду говорить о чувствах, овладевших мной: высказывал эти соображения очень близкий мне человек. Я вновь и вновь поразился ловкости человеческого рассудка, который видит букву, но не находит духа, который словно не сталкивался с антиномичностью евангельских истин, позволяющей видеть не только плоскость, но и глубину.

Выходит, что же, зря Бульба бил горшки, зря уничтожил семью и отправился в Сечь с сыновьями, зря погиб и погубил сыновей, тем более зря убил сына и тем самым разрушил нарождающуюся семью? Напрасен подвиг Александра Матросова и воинов всех времён, которые… Что же делали? Клали души за други своя, то есть лишали свою семью главы её ради… Ради какого-то ближнего, постороннего семье. Наносили тяжелейший урон своей семье, освящённой Церковью, ради каких-то других, даже, возможно, никак не освящённых.

Но… Но, позвольте, «положить душу за други своя» – это чьи слова? Христа. Святые слова Господа, следование которым может разрушить освящённую семью?


-XI-

Дело в том, что в таких, якобы христианских рассуждениях о семье мы сталкиваемся с нехристианским и даже антихристианским антропологическим принципом. Это гуманистическая расхожая идея, обретшая в глазах общественного мнения достоинство непререкаемой истины, состоит в утверждении того, что человек – высшая ценность, что он – хозяин вселенной, что он автономен от Бога и может абсолютно все проблемы решить сам. Это безумный бред смертельно больного человечества. Автономия человека от Бога неизбежно порождает автономию человека от человека, от семьи, от народа, от Отечества. Это проявляется разнообразно: в формах эгоизма, мещанства, шовинизма, этатизма и так далее.

Когда мы сталкиваемся с якобы правильными христианскими рассуждениями о семье как высшей ценности после Бога, мы встречаемся с непониманием самой сущности и человека и семьи, которые неавтономны не только от Бога, но и от нации, и от Отечества.

Отец Сергий Булгаков писал: «…здесь тайна из тайн, почти непосредственное обнаружение запредельного. Ни в чём, может быть, тайна и глубинность жизни и реальное единство человечества так не обнаруживаются, как здесь. Отечество (patria, patrie, Vaterland) есть только расширенное понятие отцовства и сыновства (курсив мой – М.Щ.), собрание отцов и матерей, породивших и непрерывно порождающих сыновство… Мы сознаём себя членами нации, потому что мы реально принадлежим к ней как к живому духовному организму».

Человек (как и семья) есть не только индивидуальная ипостась, он в историческом контексте есть звено цепи, уходящей в неведомые глубины прошлого и будущего. В нём сосредоточен в момент настоящего культурно-исторический и духовно-нравственный опыт рода. Отказываясь от бытия в качестве такого звена, мы отказываемся от бытия как такового. Назначение семьи – продолжение, сохранение рода, и в этом смысле её значение как народообразующего фактора переоценить невозможно. Но здесь мы уже видим, что она – не автономная единица, что она – носитель рода, народа, земного отечества и Отечества небесного. Об этом и говорил Гоголь: «не возлюбивши России, не возлюбить вам своих братьев, не возгореться любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам».

Святитель Филарет утверждал, что человек, недостойный земного отечества, не достоин и Отечества Небесного.


-XII-

В XIX веке достаточно широко использовалось понятие, ныне почти неизвестное, «эготизм». Это любовь к «своему» – к своему ребёнку, к матери, к своей семье, к своему имуществу и так далее. В сущности, такое предпочтение «своего» есть форма эгоизма.

Замечательно об этом сказал всё тот же Тарас Бульба: «Отец любит своё дитя, мать любит своё дитя, дитя любит отца и мать, но всё это не то, братцы: любит и зверь своё дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови может один только человек…»

Да, Бульба разрушает, уничтожает свою семью, потому что обладает глубинным пониманием происходящего: если погибнет семья, ещё не погибнет род, но если погибнет род, погибнут все семьи. «Встань за веру, Русская земля», – в этих словах заключён принцип сохранения веры и отечества, которые для русского человека неразрывны. И не только для человека, но и для семьи как малой церкви.


-XIII-

Бульба произнёс замечательные слова: «Нет уз святее товарищества». Эти слова стали одним из эпиграфов деятельности нашего театра. Но, как я писал выше, тотально насаждаемый принцип эгоизма смещает ценности, и семья, призванная быть вместилищем связи с родом и Богом, лишает, как это ни странно человека, прежде всего – мужчину, его обязательных качеств: быть, в отличие от матери, внешней стороной семьи, её защитой, её представителем в социуме, в конечном счёте – гражданином Отечества.

Товарищество – это общность людей в области любой профессиональной и иной деятельности, обладающая сверхзадачей служения Богу и Отечеству. Творческий коллектив – это тоже товарищество.

Когда говоришь о таком аксиологическом принципе, бывает, возникают такие возражения: «Да, конечно, когда идёт война, когда у страны, у народа критическая ситуация, то тогда-то и нужно мыслить, в идеале, как Бульба. А сейчас, когда мир и тишина, это было бы странно и неуместно. Нужно наслаждаться миром».

На самом деле странно другое. Странно не видеть вымирание русского народа и насаждение принципов, ему чуждых и в связи с этим мертвящих национальный дух. Брань духовная (от которой всё остальное – её следствия) никогда не прекращалась, а сейчас её острота достигает апогея. Отечество в опасности! И в противовес актёру, поднявшему тост «за себя», в противовес потоку шоуизированного месива, насаждающего гедонистические принципы, напомню слова Б. Васильева: «Есть в истории Отечества такие мгновения, когда думать о себе – худшее из преступлений».


© 2001-2023, Театр русской драмы
тел.: (495) 915-75-21 (администрация), для справок: 8 (916) 344 08 08
E-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
Наш адрес: г. Москва, ул. Земляной Вал, д. 64/17


Яндекс.Метрика