В программке к гоголевскому спектаклю, поставленному Михаилом Щепенко и Тамарой Басниной в созданном ими театре «Камерная сцена», после названия «Женитьба» стоит большой вопросительный знак. Оно и понятно: всем известно, чем кончилось сватовство надворного советника Подколесина – прыжком в окошко и бегством от невесты.

Поступок сей естественно расценить по-всякому: увидеть в нем просто робость и нерешительность жениха, или сложнее, как в знаменитом спектакле Анатолия Эфроса, где Подколесина поджидала не извозчичья коляска, а погребальный катафалк – черный, посланный дьявольской силой, чтобы увезти его с невестой-смертью в небытие.

Михаил Щепенко берет другую тему. Перед началом спектакля, в темно-синей гоголевской крылатке, он взволнованно и вдумчиво читает строки из «Выбранных мест из переписки с друзьями», где Гоголь размышляет о спасении человека: «Все падают духом, как бы в ожидании чего-то неизбежного; каждый думает только о спасении личных выгод, только о спасении жизни: спасайся, кто может».

А тем временем поднимается острый угол белых покрывал, скрывающих всю сцену, и под дребезжащий звон струн перевернутого наизнанку рояля освещается койка, где ворочается Подколесин (Сергей Прищеп) в рассуждении своей незадачливой планиды. «Живешь, живешь, да такая наконец скверность становится». На это ключевое для его судьбы слово у Гоголя находится свой ответ: «Настал другой род спасения: надо спасать свою душу!.. Смотреть на то, любим ли мы других, но не на то, любят ли нас другие. Но как полюбить других? Как полюбить?»

Словом, на Камерной сцене поставлен спектакль о любви – в самом широком смысле слова. От любви к женщине, к отчизне до любви к Богу. Но как начать, с чего начать? Как полюбить женщину, тебе вовсе незнакомую, да еще предложить ей руку и сердце? Говорят, что надо начать со свахи, так все делают. Но вот эта ловкая, пронырливая сваха Фекла Ивановна (Тамара Баснина), почитай, месяца три ходит к Подколесину, а все попусту. Дело не продвинулось ни на шаг. Жених до сих пор даже не видел своей невесты. Речь идет лишь о домах да сараях, подушках да перинах, платьях да шалях. Сам Подколесин прямо-таки зациклился на тонком сукне для фрака, на такой ваксе, чтоб сапоги блестели, да на башмаках, чтобы не натерли мозолей. Как видим, предметы все – низкие, неодушевленные, никакого отношения к душе человеческой не имеющие. В этой бездуховной сфере нет места для истинной любви.

«Но как полюбить людей? – снова слышится гоголевский вопрос. – Душа хочет любить одно только прекрасное, а бедные люди так несовершенны и так в них мало прекрасного. Дрянь и тряпка стал всяк человек; обратил сам себя в подлое подножие всего и в раба самых пустейших и мелких обстоятельств».

Как раз в эту самую минуту автор и выпускает на свет Божий загадочного персонажа, мелкого беса, который действует по воле нечистой силы. Таким здесь видится друг Подколесина – Кочкарев (его так и играет Андрей Уманец). В этой безнадежной ситуации он выполняет роль активного катализатора.

Из чего хлопочет Кочкарев, зачем ему непременно хочется, чтобы нудный, лысеющий, впрочем, не лишенный обаяния холостяк Подколесин, наконец, женился? В чем он сам заинтересован? Герой Андрея Уманца хочет сотворить из Подколесина субъекта себе подобного, чтобы он тянул семейную лямку с тем же отвращением, как и сам Кочкарев, которого сосватала та же Фекла, прельстив интересами материальными, отнюдь не духовными.

Это его, который вроде бы самой природой рожден повелевать людскими душами!

Все женихи, собранные в дом невесты той же вездесущей Феклой, будут поглощены интересами лишь материальными. Так экзекутор Иван Павлович Яичница (Валерий Андреев) с животом внушительных размеров и увесистыми дланями – появился, чтобы лично удостовериться в точности росписи приданого и не быть обманутым.

Другой жених – тощий и незадачливый отставной пехотный офицер Никанор Иванович Анучкин (Алексей Савченко), тоже прикидывался, что зашел сюда без всякой надобности, просто так, с прогулки. Третий – бывший моряк, лейтенант морской службы в отставке Балтазар Балтазарович Жевакин (его увлеченно играет молодой актер Аркадий Аверин) тоже ссылается на какое-то объявление в газетах, а на деле впал в такую нищету, что пришел свататься в донельзя запыленном ветхом мундире.

Пришлось девочке в доме Дуняшке (Светлана Юруткина) долго обирать с него паучков с паутинкой и пушинки с соринками. Тем временем Жевакин с таким восторгом предается воспоминаниям о давнем походе в Сицилию, где встречался с такими «розанчиками»-красоточками, что вроде бы вовсе забывает, зачем, собственно, сюда пожаловал.

И вот наконец женихи во главе с Подколесиным и Кочкаревым всей гурьбой, вытесняя друг друга, приникают к замочной скважине, за которой переодевается в спальне невеста. Торжественный выход Агафьи Тихоновны (Светлана Неговская) в сопровождении ее тети Арины Пантелеймоновны (Валерия Полякова) обставлен эффектно. Тут все белые покрывала разом вздымаются, и невеста совершает обход-осмотр претендентов. Пухленькая, смазливая купеческая дочка шествует важно, облаченная вроде бы «по-царски» – блеск, оборки, рюшки, кружева, затейливая прическа с бантом на темени, с громадной пунцовой розой на груди. Принаряженная тетя зорко доглядывает, как бы кто не обманул невесту.

Но сама Агафья Тихоновна знает себе цену. Ей нужен жених дворянского рода, вовсе не купец. Посмотрите, как презрительно поворачивается она спиной к гостинодворцу Старикову (Артур Аверин), который тут же скромно ретируется. Однако все остальные обступают невесту плотным кольцом, требуя ответа. Та в испуге спасается бегством. Остается главный претендент – дворянин Подколесин. Наступила пора действовать. Под бесовским напором Подколесин отступает и дает обещание сегодня жениться.

Второй акт недаром начинается словами Гоголя: «Незаконные законы чертит исходящая снизу нечистая сила – и мир это видит весь, и, как очарованный, не смеет шевельнуться.

Что за страшная насмешка!..
Все глухо, могила повсюду.
Боже! Пусто и страшно становится в Твоем мире!»

Агафья Тихоновна в полном затруднении – кого выбрать. Во время монолога к ней потихонечку подкрадывается Кочкарев: «Да возьмите Ивана Кузьмича, всех лучше». Испуг Агафьи Тихоновны так велик, словно за спиной ее стоит сам дьявол. Кочкарев, действительно, с бесовской хитростью уговаривает ее взять Подколесина, а остальных прогнать. Андрей Уманец играет эту сцену с хитрой усмешкой, берет верх и исчезает, потешаясь над свахой.

«Дьявол выступил уже без маски, – снова слышатся горестные слова Гоголя. – Дух гордости перестал уже являться в разных образах, он явился в собственном своем виде».

Теперь осталось только убедить Подколесина, что невеста в него влюбилась. Когда появляется Агафья, Кочкарев подталкивает их друг к другу: «Смелее! Смелее!». Жених и невеста сближаются, протягивают руки и губы навстречу один другому. И Подколесин, наконец, выпаливает: «Да, позвольте, сударыня, я хочу, чтобы сей же час было венчание, непременно сей же час!»

Кажется, дело сладилось – любовь восторжествовала и осталось только взять коляску и отправиться в церковь. Невеста бежит облачаться в подвенечное платье, Кочкарев, приняв восторженную благодарность Подколесина, отправляется завершить все свадебные хлопоты.

Подколесин остается один. И тут его восторг сменяется страхом – связать себя на всю жизнь! Нет, это немыслимо, надо спасаться! Уйти через дверь нельзя – там люди ждут. А вот окошко открыто. Высоко? А если попробовать? Прыгает, берет извозчика – «Давай! Пошел!»

Так закончилась история одной любви.

А спектакль завершается словами Гоголя, которые с горечью и возлагая надежду только на веру в Бога, произносит Щепенко.

«Если только возлюбит русский Россию, возлюбит и все, что ни есть в России. К этой любви ведет теперь сам Бог.

Но прямой любви еще не слышно ни в ком. Мы умеем только печалиться да раздражаться слухами обо всем дурном, что в ней делается. В нас все это производит только одну черствую досаду да уныние...

Нет, если мы действительно любим Россию, в нас пропадает тогда сама собою та близорукая мысль, которая зародилась теперь у многих честных и даже умных людей, то есть будто в теперешнее время они ей уже не нужны совсем...

Нет, мы еще не любим России! А не полюбивши России, не полюбить нам своих братьев, не возгореться нам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись нам».

Вот такую, в высшей степени актуальную точку ставит финал спектакля с помощью письма Гоголя, появившегося в свет в 1844 году, но звучащего так, будто это сказано сегодня, сейчас, полтора века спустя.

Марианна Строева


© 2001-2023, Театр русской драмы
тел.: (495) 915-75-21 (администрация), для справок: 8 (916) 344 08 08
E-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
Наш адрес: г. Москва, ул. Земляной Вал, д. 64/17


Яндекс.Метрика